Недавно моя мать рассказала мне, что случайно встретила одного из моих бывших школьных учителей. Как с ней обычно бывает, она не удержалась от изрядной доли хвастовства.
"Я рассказала ему обо всех твоих достижениях и твоей работе, а он ответил "О, я всегда знал, что она умная", но я сказала ему, что поскольку у тебя есть дети, то все в порядке, ведь ты нормальная"
В тот момент это мне показалось смешным. Не дай бог у женщины будет слишком много достижений, чтобы быть "нормальной"! Все-таки, я прекрасно знала, что она имела ввиду, и почему она это сказала. Ей было необходимо убедить людей, что я не превратилась в одну из "тех" женщин; что я не забила себе голову учебой и не забыла о своей истинном предназначении. Я могу смеяться сколько угодно, но часть меня знает, насколько это важно. Нравится или нет, но меня судят по моей репродуктивной ценности, хотя я о том и не просила.
Учитывая это, даже несмотря на то, что у меня нет денег, славы и статуса, я имею одно преимущество перед такими, как Дженнифер Энистон и Кайли Миноуг. Бедняжки! Такой успех, и все же они забыли о главном! Энистон может возражать, сколько хочет, утверждая, что "родила" и "вырастила" множество других проектов - но на нее все равно будут смотреть как на "неудачницу". Как пишет Барбара Эллен из Обозревателя, в ответ на недавнюю защиту Энистон своего статуса чайлд-фри, "бездетные женщины, в особенности те, кто вышел из возраста, пригодного для деторождения, чувствуют себя отвергаемыми, как лишние, увядающие и неполноценные".
Будучи матерью, я, конечно, могу выбрать чувство превосходства, воспринимая это как плату за все те бессонные ночи и грязные пеленки, ведь в кои-то веки я выиграла! Однако, если быть честной, такая победа иллюзорна. В культуре, которая делит женщин на родительниц и не-родительниц, как может хоть одна из нас выиграть?
Хочется выдать это все за напряжение между матерями и бездетными женщинами. Однако я думаю, что нам следует рассматривать это в более широком контексте: до сих пор всех женщин судят по их репродуктивной способности, независимо от того, есть ли у них вообще дети. История о "неудаче" Дженнифер Энистон – одна из других бесчисленных историй, в которых ценность женщины измеряется содержимым ее матки: пресса обращается к высокопоставленной (многого добившейся?) руководительнице только как к "матери троих детей"; жертве изнасилования отказывают в аборте, потому что ее человеческое достоинство несравнимо с потенциальной жизнью внутри ее; миллионы женщин в климаксе становятся невидимы, в то время как их ровесники-мужчины лишь повышают свой статус. Нас всех судят по нашему детородному потенциалу и чем бы мы ни занимались - независимо от наличия у нас детей - факт того, что нас судят по этому критерию, ослабляет нас.
Радикальные феминистки утверждают, что патриархат жаждет контролировать женскую репродуктивную работу. Многим это кажется надуманным, кто-то может вообразить, что женщин, словно скот, буквально строят по линейке для деторождения, чего, разумеется, на самом деле нет (хотя принудительное замужество и массовые изнасилования могут выглядеть как нечто подобное). В более либеральных странах доступность планирования семьи, наряду с частым и сомнительным утверждением о свободном доступе к абортам, используется как аргумент того, что женщины более не являются заложницами своей биологии. Нам говорят, что контроль над женской репродуктивной работой, возможно, когда-то и был проблемой, но сейчас это все в прошлом. Как и многие, я выросла с верой в то, что даже если материнство ограничивает, женщина во всяком случае может отказаться от него. Но, как видно на примере женщин вроде Энистон и Миноуг, ничего подобного.
Мать или нет, но ты ставишься в зависимость от материнства. Существование контроля над деторождением не позволило нам даже выбирать, как нас будут рассматривать: как мать, или как независимую личность; мы лишь имеем выбор рассматриваться как мать и не-мать. Другими словами, отношение к нам определяется нашей способностью производить кого-то еще, кого-то, кто может быть ценнее нас; ибо сами по себе мы бесполезны.
Пусть это прозвучит покровительственно и старомодно, но это то, что, по моему мнению, более молодые феминистки часто не осознают. Это феномен, который проявляется только тогда, когда у тебя или есть дети, или "тикают часики". По молодости ты можешь решить, что никто не судит о тебе, как о будущей родительнице; но правда в том, что окружающие уже сделали свои выводы. Твой репродуктивный потенциал не нуждается в обсуждении, по крайней мере, до тех пор, пока ты не забеременеешь или, будучи бездетной, не достигнешь 35 лет.
Люди могут пережить невысказанное предубеждение ровно до тех пор, пока "правда" о твоей репродуктивной роли не станет неизбежной проблемой. Ты тем временем можешь отрицать то, что ожидаемое деторождение как-то связано с угнетением женщин в 21 веке, но ты будешь не права. Оно связано. Этот (возможно реальный, возможно предполагаемый) сосуд внутри нас - эта матка - рассматривается, как способный предложить то, чего мы предложить не можем: человека. Будучи сами дегуманизированы, мы существуем лишь для того, чтобы нести этот потенциал. В нас недостаточно воли, чтобы сказать "нет, я не хочу эту беременность, оставьте меня в покое"; недостаточно воли, чтобы сказать "я полноценна и удовлетворена жизнью даже без детей"; недостаточно воли, чтобы сказать "я остаюсь созидающей силой и после менопаузы". Или, что вероятнее, мы говорим все это, но нас никто не слышит.
Нас окружает вера в то, что женщины по своей сути всего лишь ходячие матки, но женщинам по-прежнему сложно бороться с этим сообща. Вместо этого мы грыземся между собой. Когда женщины-чайлдфри высказывают свои убеждения, я отчасти встревожена и не хочу это слышать. Я боюсь, что эти женщины видят меня как консервативную, не имеющую достаточно независимое мышление, полностью поглощенную пеленками, детскими телеканалами и более ничем. С другой стороны эти женщины, возможно, видят меня как высокомерную особу, убежденную, что бездетные не могут знать истинного смысла жизни (независимо от того, в чем он заключается). Однако пока наличие детей на практике способствует огромным различиям в жизни, идеологический разрыв между матерями и не-матерями по большей части иллюзия. Когда мы говорим подруга с подругой, мы замечаем, что все мы разные, но всех нас ограничивает культура, которая жестко группирует нас по лагерям мамочек и не-мамочек. Нам не следует попадаться в ловушку дегуманизации нас самих лишь потому, что нас толкают именно к этому.
Абсурд, что женщины вроде Дженнифер Энистон воспринимаются неполноценными, не оставляющими после себя след, как только выясняется, что - внезапно! - они могут никогда не родить. Так же абсурдно и то, как высоко мы ценим возможности матки женщины, живущей в абьюзе, забывая о том, что она вообще-то тоже человек. Мы, как женщины, должны противостоять этому сообща. Мы не просто детные и бездетные; наши истории простираются за пределы способности производить или не производить других людей. Мы полноценны сами по себе и заслуживаем соответствующего отношения.
(C)
the-r-world.livejournal.com/114481.html