ОГНЕСРУЧИЙ КАКАДУ!!!!!!!!!!!!!!!!
РОДИТЕЛЬСКАЯ ЛЮБОВЬ. Часть 1.
Я пережила абьюз и неглект со стороны родителей. Ох, я это наконец сказала. Публично. Я единственный поздний ребенок в семье, запланированный и желанный. Внешне наша семья просто идиллия, и никто из знакомых не представляет, что делается за этими дверьми.
Когда я была маленькой, отношение отца ко мне циклично менялось от построения картонных замков до ора. Один раз он пригрозил, что выкинет меня с балкона, если я не прекращу баловаться, и когда я не прекратила, реально схватил на руки, стиснул и потащил на балкон. Мать с криком меня отбила. Папаша потом оправдывался и говорил, что на самом деле этого делать не собирался. Но я по глазам увидела, почувствовала своим чутьем затравленной собачки, что он это сделать мог. И вы не думайте, что маргинал какой - ни-ни. Инженер с в/о, работающий, непьющий, ложку-нож держать и здрасьте-спасибо говорить приучен, мусор выносит без напоминаний и даже пылесосит - "нетакой", короче. Училась я хорошо, уроков со мной сроду не делали, но когда я раз в сто лет не могла разобраться в какой-то задаче, к нему лучше было не обращаться: провозится час, доведет до слез 100% - и все равно я ничего не пойму из его объяснений. Для сравнения: тетка по телефону, без рисунка, просто на словах умудрялась за 5 минут то же самое объяснить. Что он обо мне нес! Если верить его словам, такое исчадие ада еще земля не видела. А меня было не видно и не слышно. Куском попрекал регулярно начиная лет с 10.
Но... простите, девчонки, но отец не сотворил со мной и десятой доли того, что сотворила мать. Она НЕ ДАВАЛА МНЕ УДОВЛЕТВОРИТЬ СПОКОЙНО НИ ОДНУ ИЗ ЕСТЕСТВЕННЫХ ПОТРЕБНОСТЕЙ.
Дома всегда было полно вкусной-и-здоровой (это важно!) еды, но есть ее мне было запрещено. Под разными предлогами. Года в два я переболела диатезом, который никогда (!!!) не повторялся. Из-за этого мне до 18 лет (!!!), до самого отъезда из дома были строго ограничены почти все фрукты и все ягоды. Строго - это три дольки апельсина или пол чайной (!!!) чашки той же клубники в день. Ограничивались также помидоры, сладкие садовые яблоки. Вдоволь можно было есть только огурцы и большие безвкусные яблоки из магазина. Яйца только без желтка, как будто я бабка старая с больной печенью и холестериновыми бляшками. Сладкое, как ни странно, ограничивалось меньше, и я ничем - ну ничем! - не могу это различие объяснить, кроме неосознанного желания мне навредить. Купили арбуз или дыню? Нельзя: подожди, пока старшие попробуют - а вдруг оно отравлено нитратами? Попробовали, все нормально - нет, все равно нельзя: он же из холодильника - погоди, пока нагреется. Ой, а он уже пять часов стоит вне холодильника - все, протух, выбрасываем. В результате если из этих арбуза весом 7 кг или дыни 2 кг мне 2-3 ломтика перепадало, то хорошо. И приблизительно по таким вот причинам мне было нельзя 80% рациона нормального ребенка. Желудок у меня всю жизнь был луженый, но даже сраного салата из помидор и огурцов мне не давали поесть вволю. Кисломолочные должны были выкидываться через сутки после открытия, а холодное мне... правильно, дети: нельзя! Надо вынуть из холодильника и подождать. Ой, а оно уже давно не в холодильнике - ну далее вы знаете. Полхолодильника занимали продукты, которые по какой-то причине вообще никому нельзя было есть, но почему-то нельзя было и выкинуть. Эта вчерашняя сметана - для кошки, этот трехдневный сыр - для собаки, этот горошек только для супа, этот квас - для мытья пола, эти булочки я на сухари пущу... а это просто нельзя есть - и все. Это йад. А выкидывать просто не будем - и все. Без объяснений. Такое всегда происходило с домашними консервами. Мать их крутила и запрещала есть. Там "ботулизм".
Вспомните, как кричат скандальные старухи во дворе и в очередях. Увеличьте громкость в два раза. Это именно тот крик, который я слышала, если меня заставали за едой чего-то не того. Горло просто конвульсии сжимали.
Зато практически бесполезной углеводистой пищей меня закармливали до тошноты. Я была из породы детей-малоешек (ну правильно: какая там еда, когда движение ограничено, - но об этом потом), а мне, словно издеваясь, накладывали полную тарелку: огромная гора гарнира и большие куски жесткой непроваренной говядины или домашней курицы. У меня были редкие зубы, жесткие волокна мяса попадали в промежутки, от этого воспалялись и болели десны. Все мои попытки объяснить, что у меня от такого мяса болят зубы, просто игнорировались. Мама каким-то непостижимым образом реагировала только на те мои проблемы со здоровьем, под предлогом которых можно было выдумать мне новые ограничения. И вот сижу в слезах, все зубы в мясе этом чертовом, оно не жуется слабыми детскими челюстями (ну неужели нельзя лишние 40 минут эту сраную говядину проварить?!), передо мной огромная тарелка макарон или каши, а рядом взрослые трескают арбуз, сыр и прочие смертоносные, по словам моей матери, вещи... Когда я не доедала, мне пихали остатки в рот насильно. Есть одна фраза, услышав которую я, наверное, инстинктивно в челюсть заеду. думаете, это "Соси, шлюха"? Нет, это "На донышке вся сила". Я ненавидела есть в принципе.
И самый писк: даже если мать мне сама положила еду в тарелку, она могла ее в любой момент отобрать. То ей покажется, что еда непроварена, а в чае некипяченая вода, то - что надо получше подогреть. И случалось это, само собой, обычно с той едой, которая мне нравилась, либо в те редкие минуты, когда я была по-настоящему голодна. Ни-ни, просто совпадение.
РОДИТЕЛЬСКАЯ ЛЮБОВЬ. Часть 2.
Еда была далеко не единственным моим траблом. СО СНОМ ТОЖЕ БЫЛО НЕ ВСЕ ГЛАДКО: как во многих патриархальных семьях, в нашей считалось, что существуют только два вида биоритма: правильный и неправильный. Правильный - это, само собой, биоритм "жаворонка", неправильные - все, кто ложится позже 11 вечера. Итак, укладывали меня эдак на пару часов раньше моего комфортного времени сна. Но это ерунда - гаже было другое. Как все дети, я могла разыграться в неподходящее время и, когда меня укладывали (и так рано для меня, а тут я еще забегалась), довольно долго не спала. В нашей же семье считалось, что дети максимум в 10 должны уже спать (!!!), при этом колыбельные и сказки - для слабаков. Угадайте, как меня пытались заставить заснуть? Каждые минут 20 мать подходила к кровати и злобно шипела: "Не спишь?!" А потом начинала причитать: "Царица небесная, да что же это такое?.." - далее следовал внушительный монолог на повышенных тонах о том, какая у меня "тахикардия" (такого диагноза мне сроду не ставили!), как мне завтра будет плохо (никогда не было), и во всем виновата я: нехер на ночь играть и перевозбуждаться. Сие действовало на меня как ледяной душ. Тооолько успокоюсь и начну засыпать - и снова здорово. Я лежала тихо, как мышь, - и все равно попадалась, пока не сообразила, как правильно имитировать сон. Само собой, спать я тоже ненавидела.
СПОКОЙНО СХОДИТЬ В ТУАЛЕТ МНЕ ТОЖЕ НЕ ДАВАЛИ. Мы жили в деревенском доме без удобств. Вообще-то семьям с маленькими детьми давали в нашем поселке благоустроенные квартиры, но мои родители всегда были смелыми только в борьбе со мной. Их нагло подвинули, и мы оказались там, где оказались. Хорошо хоть водопровод был. Ни туалет, ни душ, ни баню отец строить не стал - а зачем? Мыться мы ездили к родственникам, туалетом служили ведро и кухня, выливалось это потом в специальную яму в огороде и присыпалось землей, и так несколько раз, пока хватает ямы, потом выкапывалась новая, рядом. Каждый год одна делянка огорода отдыхала и отдавалась под туалетные нужды. Самоудобрение))) Может, это даже рациональнее и гигиеничнее, чем вонючий сельский нужник с мухами и пауками, но личные границы у нас в доме были никакие. В доме есть крошечная кладовочка, которая ну отлично скатила бы под туалет. Нет, ни в коем случае. Там хранятся важные и нужные вещи. Она ими забита до потолка. Срать будем там же, где едим. Когда я пыталась забиться в эту кладовку, чтобы посрать, то получала категоричный выговор. Объяснить, почему там страшно и опасно, мать толком не могла. Видимо, ей просто было плохо, когда я хоть в чем-то повышала свой комфорт. у нас был единственный более-менее серьезный интимный запрет - чтобы я и отец не видели друг друга на ведре. Мать никогда не давала мне, извините, подмыться, поссать и посрать спокойно. Ей было что-то нужно на кухне каждые две минуты именно тогда, когда я там на толчке сижу. А когда я садилась в сенях, у нее появлялась срочнейшая нужда выйти из дома. Когда я была маленькой и делала свои дела в горшок, мимо меня вообще все постоянно бегали, да еще и комментировали по ходу дела, что я долго сижу да подозрительно пержу: не понос ли? Обнаружение реальных проблем с пищеварением грозило мне часовой истерикой матери на тему того, что я заболела и виновата в этом, питанием одними кашами в течение нескольких дней и общим ужесточением контроля над питанием. У меня хронический цистит. Всю жизнь. Хотя я тепло одеваюсь. И до сих пор, когда я еду к ним в это адище, мать каждый мой поход в туалет комментирует словами: "Что ты бегаешь?" - и пытается по старинке обвинить в болезни. И посрать просто так нельзя. Идешь срать - "А зачееем ты идешь какать? У тебя что, живот болит?" Люди же просто так не срут, че.
МЕНЯ 18 ЛЕТ ПРОДЕРЖАЛИ ВЗАПЕРТИ. Просто взаперти. Ходить куда-то, кроме школы, было строжайше запрещено. Кругом враги, кругом опасность. Похуй, что деревня полтора двора. Ослушание грозило таким скандалом с перечислением всех новостей об убитых девочках и девушках в СНГ за последние 10 лет, что лучше было слушаться. Когда по соседству жили дети, мне было хоть чуток веселей. И то стоило мне выйти из зоны обозрения, мать криком возвращала меня обратно. А потом дети как-то разъехались - и... все. Никакого общения, кроме одноклассников, с которыми тоже отношения не клеились: ну кому нужна подруга, с которой нельзя погулять, которую не пригласить домой и которая к себе не приведет. К знакомым мать не пускала меня, потому что тогда надо звать к себе, а она этого не любила. Она всегда была пофигисткой в плане быта, но при этом почему-то очень боялась осуждения со стороны наших колхозных клуш и не позволяла мне водить к себе подружек, чтобы те не рассказали матерям, что у нас дом не сияет... а может, и просто по-человечески не любила чужих детей и не хотела после них убирать. Помню, как ко мне пришла девочка из класса, а мать приказала мне выйти и избавиться от нее. Была придумана несусветнейшая чушь в качестве отговорки, девчонка не поверила и тихо обиженно ушла. Больше ко мне дети не ходили. А родители оба мне выговорили, какая с плохая и как не понимаю, что вон у них мамы домохозяйки, а моя работает и не может в такой идеальной чистоте содержать дом, но людям не объяснишь...
МНЕ ПОСТОЯННО ВНУШАЛОСЬ, ЧТО Я БОЛЬНА ВСЕМИ СУЩЕСТВУЮЩИМИ БОЛЕЗНЯМИ, ЧТО Я В РАЗЫ СЛАБЕЕ ДРУГИХ ДЕТЕЙ, и именно поэтому мне нельзя ничего, что можно "здоровым". Болезней серьезнее простуд, того самого цистита и крайне редких расстройств желудка у меня не было. Но этими самыми простудами я действительно болела постоянно. Причем стоило мне уехать от матери, как они сразу же прошли, из чего я делаю вывод, что они имели адаптивную природу: я неосознанно вычислила желание матери иметь именно слабого больного ребенка, которому надо самоотверженно посвящать жизнь и которого надо очень строго контролировать, и соответствовала этому дурному внутреннему объекту, чтобы ослабить насилие. БОЛЕЗНЬ, как было сказано выше, ВСЕГДА ВМЕНЯЛАСЬ МНЕ В ВИНУ. Я не просто так заболела. Я могла бы не заболеть, если бы не ела кефир, который всего час назад достали из холодильника, или надела пять кофт вместо трех, или ходила по квартире в валенках, эт сетера. Но я этого не сделала, потому что совсем не люблю свою маму и не понимаю, как ей плохо, когда я болею. Когда я заболевала, мать сначала приходила в истерику и вовсю на мне отрывалась, потом включала девочку, не наигравшуюся в куклы, и начинала самоотверженно меня лечить. Антибиотиками кормила, как конфетками, без всякого назначения. И еще штрих к портрету: моя мать - убежденнейшая антипрививочница, и единственная прививка, которую мне сделали, была сделана еще в роддоме - это прививка от оспы. Хоть на том спасибо. Коревой краснухой я болела. То, что я не загнулась от какого-нибудь полиомиелита, большая удача.
РОДИТЕЛЬСКАЯ ЛЮБОВЬ. Часть 3.
При всем при этом у матери ПРИСТРАСТИЕ К ХОЛОДУ - любопытная черта многих людей, склонных к абьюзу, - такое ощущение, что даже их организм адаптируется под доставление максимальных неудобств жертвам. Комфортная для нее комнатная температура - 20-22 градуса. 18 она еще вполне терпит, зато при 23-х уже томно обмахивается газеткой, а при 25 начинает картинно помирать. Внимание: летние температуры в нашем регионе - от 30 градусов и выше. Как она там живет и почему ни разу не стоял вопрос о переезде - спросите. Зимой у нас дома был собачий холод. Когда папаша пожарче растапливал печку, она устраивала дикий скандал. Всегда, даже в самый лютый мороз, она нуждалась минимум в трех за сутки проветриваниях, а в теплую погоду их количество возрастало до открывания форточек каждый час. Казалось бы, ну и что? Ан нет. Вы забыли, что я самый тяжелый в мире больной? В общем, под эту дудку МЕНЯ ОГРАНИЧИВАЛИ В ПЕРЕМЕЩЕНИИ ДАЖЕ ПО КВАРТИРЕ. Закроет меня на кухне или в спальне - и сиди. Там "сквозняк" (форточки в квартире расположены так, что сквозняка в помине быть не может). И конечно же, животрепещущая необходимость проветрить появлялась всякий раз, когда по телевизору шло что-то интересное мне. А утренние проветривания! Она же у нас умирает, не может дождаться, когда я встану, и одна форточка не тру - надо расхлябенить все. Возьмет накроет одеялом с головой и откроет над моей головой форточку. Я начинаю задыхаться и скидываю со сне одеяло... Ничто так не бодрит в воскресное утро, как визг матери и ее причитания о том, как ужасно я теперь заболею.
В нашем доме существовало омерзительное и гнусное понятие под названием "гулять", оно же "дышать свежим воздухом". Суть его была в том, что меня насильно выпинывали из дома и я стояла на крыльце или НАМАТЫВАЛА, КАК АРЕСТАНТ, МЕТРЫ ПО КРОШЕЧНОМУ ДВОРИКУ. Под конец мать так охуела, что вообще запретила выходить за калитку. Вы угадали: я белугой выла, слыша ненавистное "гулять", а меня корили "нормальными детьми", которых "домой не загонишь". Летом мне было запрещено заходить даже в огород, садиться на пенек или бревнышко: там пауки и змея, которую никто никогда не видел. Правда, этот запрет я все же нарушала, получая за это нахлобучки. А соседи думали, что меня балуют, не заставляя работать на огороде.
Как я уже говорила, МЫТЬСЯ В ДОМЕ БЫЛО НЕГДЕ. Существовало три способа мытья: 1) тазик: моешь голову, а потом сиськи-письки-ноги отдельно; 2) пластмассовая ванна (но из-за нее приходилось выносить много ведер воды: канализации тоже не было; кроме того, два эти способа были исключены в холодное время года); 3) самый частый и простой - ехать к родственникам. Ехать к ним всего полчаса, но... мамажыустает... Короче, МЫ МЫЛИСЬ РАЗ В НЕДЕЛЮ-ДВЕ, А БЫВАЛО ТАК, ЧТО НЕ МЫЛИСЬ ПОЧТИ МЕСЯЦ. У детей пот не вонючий и волосы не сальные, мелкие гигиенические процедуры мы, слава Богине, делали каждый день, так что вот этого моего секрета никто из сверстниц не знала. Но когда я стала подрастать, мытье стало требоваться почаще. А хуй с маслом. И так издевается: все, решили с вечера, что поедем, - на следующий день выясняется, что никуда не едем. За частые напоминания о мытье меня ругали и упрекали в нелюбви и неуважении к матери. Это же ебать какой труд - хотя бы раз в неделю съездить вымыться в нормальной ванной. Основным аргументом матери были долго сохнущие волосы. Фен для слабаков, и вообще о его существовании я узнала лет, наверное, в 16. Когда я однажды, уже большая, в ее отсутствие нагрела воды, принесла треклятую ванну, вымылась и сама вынесла всю воду, скандал получила до звона стекол. Я же не продезинфицировала ебучую ванну хлоркой, посмела выходить с мокрой головой и не успела высушить волосы к ее приходу. Правда, лет с 14 башку я железно мыла хотя бы раз в неделю (волосы сухие, слава Богине), стиснув зубы и терпя ее истерики.
Все матери придираются к детям, но в моем случае, когда мать была дома, ЗАМЕЧАНИЯ СЛЕДОВАЛИ С ЧАСТОТОЙ МИНИМУМ РАЗ В ЧАС, А КОГДА ОНА БЫЛА ЗЛАЯ, ЧАСТОТА ВОЗРАСТАЛА ДО РАЗА В 10 МИНУТ: почему ты не ела, нет, это не ешь, сядь прямо, не сиди так близко у телевизора, почему ты так близко держишь книгу (да близорукая я! не могу я по-другому! наследственное это у меня, от папаши! отъебись!!!), надень это, не надевай то (я нахожусь дома!), и пр., и пр., и пр. Каждый день был либо большой скандал (крик от 30 минут и дольше), либо пара маленьких (претензии на повышенных тонах минут 10). С отцом расскандалится - непременно и мне достанется, а с отцом она скандила часто, ибо "такого" в "нетакого" воспитывать тяжело. Любимым способом их примирения было накинуться на меня вдвоем. Я ВСЕГДА БЫЛА ПЛОХАЯ, ЧТО БЫ НИ ДЕЛАЛА. Всегда. Крайне редко меня хвалили, почти никогда не благодарили, вообще никогда не извинялись передо мной. Четверку получила - бездельница, и вообще "а вот другие дети..." Из дома выйти нельзя. Дома сижу - самавиновата, что вечно болею, потому что "вот другие дети". Не сопротивляюсь школьной травле или оскорблениям со стороны посторонних взрослых - ничтожество, сопротивляюсь - как я так могла, яжедевочка, я позорю семью, хватание за сердце. Не убрала дома - скандал. Помыла пол простывшая - скандал. Не проветрила - скандал с изображением полуобморока. Забыла закрыть хоть одну форточку летом - скандал. Ненароком пустила в квартиру немного дыма (у нас завод один недалеко вонючий) - скандал. Зачиталась, не разогрела еду к ее приходу - скандал. Недоварила - скандал. Переварила - скандал. Когда она приходила с работы домой, скандал был всегда. Уже все проверю - нет, найдет, до чего доебаться. Она нуждалась в такой разрядке... а мне просто хотелось подохнуть. Била она меня, правда, редко и просто чтоб унизить: наотмашь по лицу раз ударит, я рыдаю, она успокаивается от этого. Но ВСЕГДА била за такие пустяки, что только плюнуть: за что-то пролитое или рассыпанное, например.
Отец никогда не вступался за меня. Вступались тетка и бабушка. Собственно говоря, благодаря им я не улетела в полный стокгольмский неадекват: в гостях у той и у другой я была нормальный ребенком, которому можно гулять аж до 11 вечера, играть с другими детьми, есть фрукты в любом количестве. Было с чем сравнивать и о какой жизни мечтать.
Когда я закончила школу, среди всех недостатков моей матери все же победили амбиции, и меня отправили учиться большой город, который был аж в сутках езды от нашего Мухосранска. И это было спасением. Простуды прошли сразу же, утомляемости и агорафобии как не бывало, но на осознание ненормальности и несправедливости того, что происходило со мной до 18 лет, и на обретение относительной внутренней автономии ушло 8 лет. Это были 8 лет спасительной лжи и постоянных скандалов. Каждый миллиметр личного пространства давался с боем. Еще год назад я боялась говорить матери, что иду куда-то на ночь. Мать ничего не осознала. Когда я приезжаю к ним, она пытается делать все ровно то же самое, и если я спускаю это на тормозах, борзеет - и снова начинаются все эти "почему ты часто ссышь" и выдирания куска изо рта. Помогает только жесткий скандал. Мать привязана ко мне нездоровой привязанностью, которая с годами не проходит. Ей надо все обо мне знать, она любит надолго приседать на уши, хочет выбирать мне одежду, пытается планировать мое будущее, пытается периодически от чего-то полечить, дает миллионы белибердовых указаний... Спокойно посрать в их доме все так же нереально. Я езжу к ним все реже и реже, все реже и реже говорю по телефону и стараюсь укорачивать эти разговоры. Мечта - прекратить с ними общение. Совсем.
Моя травма до конца не излечена, не проработана. Психотерапевтам я не доверяю и копаюсь в себе сама. И все хочется вернуться в прошлое, переиграть его, пережить заново, чтобы у меня было НОРМАЛЬНОЕ ДЕТСТВО, пусть со стандартными "тыжедевочка" и изнурительной домашней работой, но и с возможностью пожрать что хочу и играть с другими девчонками. Ничего, авось само отвалится потихоньку.
Я понимаю, почему моя мать так себя вела и ведет. Ее жизнь - без преувеличений - трагедия умной сильной личности, погрязшей в репродуктивном болоте совковой провинции и не сумевшей впоследствии отодрать остатки своей идентичности от идентичности ребенка. Она хотела написать книгу, но уже никогда ее не напишет. Ее отправляли в партийную школу, но именно тогда она ходила беременная, и папаша встал в позу и не пустил ее (ну Москва же темный лес, там женщины не рожают, че...). Она получила отличное для совка образование - и проторчала всю жизнь в деревне замужем за каким-то мужичонкой, который даже обеспечить по-человечески ее и одного ребенка не мог. Я понимаю, что когда-то она была другой, что в результате жизни с папашей, нищеты в 90-е, родов (йистеееественных!), кормления (а я кусалась!), необходимости неотлучно находиться при орущей поганке и мыть обосранную жопу ее психика оказалась необратимо травмирована. Но результат есть результат: чувство личных границ, своих и моих - ноль. Общаться с ней невозможно.
НИКОГДА Я ЕЙ ТОГО, ЧТО ОНА СДЕЛАЛА СО МНОЙ, НЕ ПРОЩУ.
НИКОГДА У МЕНЯ НЕ БУДЕТ ДЕТЕЙ.
И сейчас меня просто трясет, когда я вижу где-нибудь на улице или в автобусе, как родители "строят" дочь, придираясь ко всему, к чему только можно, или когда слышу очередное откровение про мамино молочко до самоотлучения, "мы покушали", "мы пойдем в музыкальную школу" и "мы первое место заняли".
Женщины, живите СВОЕЙ жизнью. Пусть плохонькой, но своей.
(С)
Я пережила абьюз и неглект со стороны родителей. Ох, я это наконец сказала. Публично. Я единственный поздний ребенок в семье, запланированный и желанный. Внешне наша семья просто идиллия, и никто из знакомых не представляет, что делается за этими дверьми.
Когда я была маленькой, отношение отца ко мне циклично менялось от построения картонных замков до ора. Один раз он пригрозил, что выкинет меня с балкона, если я не прекращу баловаться, и когда я не прекратила, реально схватил на руки, стиснул и потащил на балкон. Мать с криком меня отбила. Папаша потом оправдывался и говорил, что на самом деле этого делать не собирался. Но я по глазам увидела, почувствовала своим чутьем затравленной собачки, что он это сделать мог. И вы не думайте, что маргинал какой - ни-ни. Инженер с в/о, работающий, непьющий, ложку-нож держать и здрасьте-спасибо говорить приучен, мусор выносит без напоминаний и даже пылесосит - "нетакой", короче. Училась я хорошо, уроков со мной сроду не делали, но когда я раз в сто лет не могла разобраться в какой-то задаче, к нему лучше было не обращаться: провозится час, доведет до слез 100% - и все равно я ничего не пойму из его объяснений. Для сравнения: тетка по телефону, без рисунка, просто на словах умудрялась за 5 минут то же самое объяснить. Что он обо мне нес! Если верить его словам, такое исчадие ада еще земля не видела. А меня было не видно и не слышно. Куском попрекал регулярно начиная лет с 10.
Но... простите, девчонки, но отец не сотворил со мной и десятой доли того, что сотворила мать. Она НЕ ДАВАЛА МНЕ УДОВЛЕТВОРИТЬ СПОКОЙНО НИ ОДНУ ИЗ ЕСТЕСТВЕННЫХ ПОТРЕБНОСТЕЙ.
Дома всегда было полно вкусной-и-здоровой (это важно!) еды, но есть ее мне было запрещено. Под разными предлогами. Года в два я переболела диатезом, который никогда (!!!) не повторялся. Из-за этого мне до 18 лет (!!!), до самого отъезда из дома были строго ограничены почти все фрукты и все ягоды. Строго - это три дольки апельсина или пол чайной (!!!) чашки той же клубники в день. Ограничивались также помидоры, сладкие садовые яблоки. Вдоволь можно было есть только огурцы и большие безвкусные яблоки из магазина. Яйца только без желтка, как будто я бабка старая с больной печенью и холестериновыми бляшками. Сладкое, как ни странно, ограничивалось меньше, и я ничем - ну ничем! - не могу это различие объяснить, кроме неосознанного желания мне навредить. Купили арбуз или дыню? Нельзя: подожди, пока старшие попробуют - а вдруг оно отравлено нитратами? Попробовали, все нормально - нет, все равно нельзя: он же из холодильника - погоди, пока нагреется. Ой, а он уже пять часов стоит вне холодильника - все, протух, выбрасываем. В результате если из этих арбуза весом 7 кг или дыни 2 кг мне 2-3 ломтика перепадало, то хорошо. И приблизительно по таким вот причинам мне было нельзя 80% рациона нормального ребенка. Желудок у меня всю жизнь был луженый, но даже сраного салата из помидор и огурцов мне не давали поесть вволю. Кисломолочные должны были выкидываться через сутки после открытия, а холодное мне... правильно, дети: нельзя! Надо вынуть из холодильника и подождать. Ой, а оно уже давно не в холодильнике - ну далее вы знаете. Полхолодильника занимали продукты, которые по какой-то причине вообще никому нельзя было есть, но почему-то нельзя было и выкинуть. Эта вчерашняя сметана - для кошки, этот трехдневный сыр - для собаки, этот горошек только для супа, этот квас - для мытья пола, эти булочки я на сухари пущу... а это просто нельзя есть - и все. Это йад. А выкидывать просто не будем - и все. Без объяснений. Такое всегда происходило с домашними консервами. Мать их крутила и запрещала есть. Там "ботулизм".
Вспомните, как кричат скандальные старухи во дворе и в очередях. Увеличьте громкость в два раза. Это именно тот крик, который я слышала, если меня заставали за едой чего-то не того. Горло просто конвульсии сжимали.
Зато практически бесполезной углеводистой пищей меня закармливали до тошноты. Я была из породы детей-малоешек (ну правильно: какая там еда, когда движение ограничено, - но об этом потом), а мне, словно издеваясь, накладывали полную тарелку: огромная гора гарнира и большие куски жесткой непроваренной говядины или домашней курицы. У меня были редкие зубы, жесткие волокна мяса попадали в промежутки, от этого воспалялись и болели десны. Все мои попытки объяснить, что у меня от такого мяса болят зубы, просто игнорировались. Мама каким-то непостижимым образом реагировала только на те мои проблемы со здоровьем, под предлогом которых можно было выдумать мне новые ограничения. И вот сижу в слезах, все зубы в мясе этом чертовом, оно не жуется слабыми детскими челюстями (ну неужели нельзя лишние 40 минут эту сраную говядину проварить?!), передо мной огромная тарелка макарон или каши, а рядом взрослые трескают арбуз, сыр и прочие смертоносные, по словам моей матери, вещи... Когда я не доедала, мне пихали остатки в рот насильно. Есть одна фраза, услышав которую я, наверное, инстинктивно в челюсть заеду. думаете, это "Соси, шлюха"? Нет, это "На донышке вся сила". Я ненавидела есть в принципе.
И самый писк: даже если мать мне сама положила еду в тарелку, она могла ее в любой момент отобрать. То ей покажется, что еда непроварена, а в чае некипяченая вода, то - что надо получше подогреть. И случалось это, само собой, обычно с той едой, которая мне нравилась, либо в те редкие минуты, когда я была по-настоящему голодна. Ни-ни, просто совпадение.
РОДИТЕЛЬСКАЯ ЛЮБОВЬ. Часть 2.
Еда была далеко не единственным моим траблом. СО СНОМ ТОЖЕ БЫЛО НЕ ВСЕ ГЛАДКО: как во многих патриархальных семьях, в нашей считалось, что существуют только два вида биоритма: правильный и неправильный. Правильный - это, само собой, биоритм "жаворонка", неправильные - все, кто ложится позже 11 вечера. Итак, укладывали меня эдак на пару часов раньше моего комфортного времени сна. Но это ерунда - гаже было другое. Как все дети, я могла разыграться в неподходящее время и, когда меня укладывали (и так рано для меня, а тут я еще забегалась), довольно долго не спала. В нашей же семье считалось, что дети максимум в 10 должны уже спать (!!!), при этом колыбельные и сказки - для слабаков. Угадайте, как меня пытались заставить заснуть? Каждые минут 20 мать подходила к кровати и злобно шипела: "Не спишь?!" А потом начинала причитать: "Царица небесная, да что же это такое?.." - далее следовал внушительный монолог на повышенных тонах о том, какая у меня "тахикардия" (такого диагноза мне сроду не ставили!), как мне завтра будет плохо (никогда не было), и во всем виновата я: нехер на ночь играть и перевозбуждаться. Сие действовало на меня как ледяной душ. Тооолько успокоюсь и начну засыпать - и снова здорово. Я лежала тихо, как мышь, - и все равно попадалась, пока не сообразила, как правильно имитировать сон. Само собой, спать я тоже ненавидела.
СПОКОЙНО СХОДИТЬ В ТУАЛЕТ МНЕ ТОЖЕ НЕ ДАВАЛИ. Мы жили в деревенском доме без удобств. Вообще-то семьям с маленькими детьми давали в нашем поселке благоустроенные квартиры, но мои родители всегда были смелыми только в борьбе со мной. Их нагло подвинули, и мы оказались там, где оказались. Хорошо хоть водопровод был. Ни туалет, ни душ, ни баню отец строить не стал - а зачем? Мыться мы ездили к родственникам, туалетом служили ведро и кухня, выливалось это потом в специальную яму в огороде и присыпалось землей, и так несколько раз, пока хватает ямы, потом выкапывалась новая, рядом. Каждый год одна делянка огорода отдыхала и отдавалась под туалетные нужды. Самоудобрение))) Может, это даже рациональнее и гигиеничнее, чем вонючий сельский нужник с мухами и пауками, но личные границы у нас в доме были никакие. В доме есть крошечная кладовочка, которая ну отлично скатила бы под туалет. Нет, ни в коем случае. Там хранятся важные и нужные вещи. Она ими забита до потолка. Срать будем там же, где едим. Когда я пыталась забиться в эту кладовку, чтобы посрать, то получала категоричный выговор. Объяснить, почему там страшно и опасно, мать толком не могла. Видимо, ей просто было плохо, когда я хоть в чем-то повышала свой комфорт. у нас был единственный более-менее серьезный интимный запрет - чтобы я и отец не видели друг друга на ведре. Мать никогда не давала мне, извините, подмыться, поссать и посрать спокойно. Ей было что-то нужно на кухне каждые две минуты именно тогда, когда я там на толчке сижу. А когда я садилась в сенях, у нее появлялась срочнейшая нужда выйти из дома. Когда я была маленькой и делала свои дела в горшок, мимо меня вообще все постоянно бегали, да еще и комментировали по ходу дела, что я долго сижу да подозрительно пержу: не понос ли? Обнаружение реальных проблем с пищеварением грозило мне часовой истерикой матери на тему того, что я заболела и виновата в этом, питанием одними кашами в течение нескольких дней и общим ужесточением контроля над питанием. У меня хронический цистит. Всю жизнь. Хотя я тепло одеваюсь. И до сих пор, когда я еду к ним в это адище, мать каждый мой поход в туалет комментирует словами: "Что ты бегаешь?" - и пытается по старинке обвинить в болезни. И посрать просто так нельзя. Идешь срать - "А зачееем ты идешь какать? У тебя что, живот болит?" Люди же просто так не срут, че.
МЕНЯ 18 ЛЕТ ПРОДЕРЖАЛИ ВЗАПЕРТИ. Просто взаперти. Ходить куда-то, кроме школы, было строжайше запрещено. Кругом враги, кругом опасность. Похуй, что деревня полтора двора. Ослушание грозило таким скандалом с перечислением всех новостей об убитых девочках и девушках в СНГ за последние 10 лет, что лучше было слушаться. Когда по соседству жили дети, мне было хоть чуток веселей. И то стоило мне выйти из зоны обозрения, мать криком возвращала меня обратно. А потом дети как-то разъехались - и... все. Никакого общения, кроме одноклассников, с которыми тоже отношения не клеились: ну кому нужна подруга, с которой нельзя погулять, которую не пригласить домой и которая к себе не приведет. К знакомым мать не пускала меня, потому что тогда надо звать к себе, а она этого не любила. Она всегда была пофигисткой в плане быта, но при этом почему-то очень боялась осуждения со стороны наших колхозных клуш и не позволяла мне водить к себе подружек, чтобы те не рассказали матерям, что у нас дом не сияет... а может, и просто по-человечески не любила чужих детей и не хотела после них убирать. Помню, как ко мне пришла девочка из класса, а мать приказала мне выйти и избавиться от нее. Была придумана несусветнейшая чушь в качестве отговорки, девчонка не поверила и тихо обиженно ушла. Больше ко мне дети не ходили. А родители оба мне выговорили, какая с плохая и как не понимаю, что вон у них мамы домохозяйки, а моя работает и не может в такой идеальной чистоте содержать дом, но людям не объяснишь...
МНЕ ПОСТОЯННО ВНУШАЛОСЬ, ЧТО Я БОЛЬНА ВСЕМИ СУЩЕСТВУЮЩИМИ БОЛЕЗНЯМИ, ЧТО Я В РАЗЫ СЛАБЕЕ ДРУГИХ ДЕТЕЙ, и именно поэтому мне нельзя ничего, что можно "здоровым". Болезней серьезнее простуд, того самого цистита и крайне редких расстройств желудка у меня не было. Но этими самыми простудами я действительно болела постоянно. Причем стоило мне уехать от матери, как они сразу же прошли, из чего я делаю вывод, что они имели адаптивную природу: я неосознанно вычислила желание матери иметь именно слабого больного ребенка, которому надо самоотверженно посвящать жизнь и которого надо очень строго контролировать, и соответствовала этому дурному внутреннему объекту, чтобы ослабить насилие. БОЛЕЗНЬ, как было сказано выше, ВСЕГДА ВМЕНЯЛАСЬ МНЕ В ВИНУ. Я не просто так заболела. Я могла бы не заболеть, если бы не ела кефир, который всего час назад достали из холодильника, или надела пять кофт вместо трех, или ходила по квартире в валенках, эт сетера. Но я этого не сделала, потому что совсем не люблю свою маму и не понимаю, как ей плохо, когда я болею. Когда я заболевала, мать сначала приходила в истерику и вовсю на мне отрывалась, потом включала девочку, не наигравшуюся в куклы, и начинала самоотверженно меня лечить. Антибиотиками кормила, как конфетками, без всякого назначения. И еще штрих к портрету: моя мать - убежденнейшая антипрививочница, и единственная прививка, которую мне сделали, была сделана еще в роддоме - это прививка от оспы. Хоть на том спасибо. Коревой краснухой я болела. То, что я не загнулась от какого-нибудь полиомиелита, большая удача.
РОДИТЕЛЬСКАЯ ЛЮБОВЬ. Часть 3.
При всем при этом у матери ПРИСТРАСТИЕ К ХОЛОДУ - любопытная черта многих людей, склонных к абьюзу, - такое ощущение, что даже их организм адаптируется под доставление максимальных неудобств жертвам. Комфортная для нее комнатная температура - 20-22 градуса. 18 она еще вполне терпит, зато при 23-х уже томно обмахивается газеткой, а при 25 начинает картинно помирать. Внимание: летние температуры в нашем регионе - от 30 градусов и выше. Как она там живет и почему ни разу не стоял вопрос о переезде - спросите. Зимой у нас дома был собачий холод. Когда папаша пожарче растапливал печку, она устраивала дикий скандал. Всегда, даже в самый лютый мороз, она нуждалась минимум в трех за сутки проветриваниях, а в теплую погоду их количество возрастало до открывания форточек каждый час. Казалось бы, ну и что? Ан нет. Вы забыли, что я самый тяжелый в мире больной? В общем, под эту дудку МЕНЯ ОГРАНИЧИВАЛИ В ПЕРЕМЕЩЕНИИ ДАЖЕ ПО КВАРТИРЕ. Закроет меня на кухне или в спальне - и сиди. Там "сквозняк" (форточки в квартире расположены так, что сквозняка в помине быть не может). И конечно же, животрепещущая необходимость проветрить появлялась всякий раз, когда по телевизору шло что-то интересное мне. А утренние проветривания! Она же у нас умирает, не может дождаться, когда я встану, и одна форточка не тру - надо расхлябенить все. Возьмет накроет одеялом с головой и откроет над моей головой форточку. Я начинаю задыхаться и скидываю со сне одеяло... Ничто так не бодрит в воскресное утро, как визг матери и ее причитания о том, как ужасно я теперь заболею.
В нашем доме существовало омерзительное и гнусное понятие под названием "гулять", оно же "дышать свежим воздухом". Суть его была в том, что меня насильно выпинывали из дома и я стояла на крыльце или НАМАТЫВАЛА, КАК АРЕСТАНТ, МЕТРЫ ПО КРОШЕЧНОМУ ДВОРИКУ. Под конец мать так охуела, что вообще запретила выходить за калитку. Вы угадали: я белугой выла, слыша ненавистное "гулять", а меня корили "нормальными детьми", которых "домой не загонишь". Летом мне было запрещено заходить даже в огород, садиться на пенек или бревнышко: там пауки и змея, которую никто никогда не видел. Правда, этот запрет я все же нарушала, получая за это нахлобучки. А соседи думали, что меня балуют, не заставляя работать на огороде.
Как я уже говорила, МЫТЬСЯ В ДОМЕ БЫЛО НЕГДЕ. Существовало три способа мытья: 1) тазик: моешь голову, а потом сиськи-письки-ноги отдельно; 2) пластмассовая ванна (но из-за нее приходилось выносить много ведер воды: канализации тоже не было; кроме того, два эти способа были исключены в холодное время года); 3) самый частый и простой - ехать к родственникам. Ехать к ним всего полчаса, но... мамажыустает... Короче, МЫ МЫЛИСЬ РАЗ В НЕДЕЛЮ-ДВЕ, А БЫВАЛО ТАК, ЧТО НЕ МЫЛИСЬ ПОЧТИ МЕСЯЦ. У детей пот не вонючий и волосы не сальные, мелкие гигиенические процедуры мы, слава Богине, делали каждый день, так что вот этого моего секрета никто из сверстниц не знала. Но когда я стала подрастать, мытье стало требоваться почаще. А хуй с маслом. И так издевается: все, решили с вечера, что поедем, - на следующий день выясняется, что никуда не едем. За частые напоминания о мытье меня ругали и упрекали в нелюбви и неуважении к матери. Это же ебать какой труд - хотя бы раз в неделю съездить вымыться в нормальной ванной. Основным аргументом матери были долго сохнущие волосы. Фен для слабаков, и вообще о его существовании я узнала лет, наверное, в 16. Когда я однажды, уже большая, в ее отсутствие нагрела воды, принесла треклятую ванну, вымылась и сама вынесла всю воду, скандал получила до звона стекол. Я же не продезинфицировала ебучую ванну хлоркой, посмела выходить с мокрой головой и не успела высушить волосы к ее приходу. Правда, лет с 14 башку я железно мыла хотя бы раз в неделю (волосы сухие, слава Богине), стиснув зубы и терпя ее истерики.
Все матери придираются к детям, но в моем случае, когда мать была дома, ЗАМЕЧАНИЯ СЛЕДОВАЛИ С ЧАСТОТОЙ МИНИМУМ РАЗ В ЧАС, А КОГДА ОНА БЫЛА ЗЛАЯ, ЧАСТОТА ВОЗРАСТАЛА ДО РАЗА В 10 МИНУТ: почему ты не ела, нет, это не ешь, сядь прямо, не сиди так близко у телевизора, почему ты так близко держишь книгу (да близорукая я! не могу я по-другому! наследственное это у меня, от папаши! отъебись!!!), надень это, не надевай то (я нахожусь дома!), и пр., и пр., и пр. Каждый день был либо большой скандал (крик от 30 минут и дольше), либо пара маленьких (претензии на повышенных тонах минут 10). С отцом расскандалится - непременно и мне достанется, а с отцом она скандила часто, ибо "такого" в "нетакого" воспитывать тяжело. Любимым способом их примирения было накинуться на меня вдвоем. Я ВСЕГДА БЫЛА ПЛОХАЯ, ЧТО БЫ НИ ДЕЛАЛА. Всегда. Крайне редко меня хвалили, почти никогда не благодарили, вообще никогда не извинялись передо мной. Четверку получила - бездельница, и вообще "а вот другие дети..." Из дома выйти нельзя. Дома сижу - самавиновата, что вечно болею, потому что "вот другие дети". Не сопротивляюсь школьной травле или оскорблениям со стороны посторонних взрослых - ничтожество, сопротивляюсь - как я так могла, яжедевочка, я позорю семью, хватание за сердце. Не убрала дома - скандал. Помыла пол простывшая - скандал. Не проветрила - скандал с изображением полуобморока. Забыла закрыть хоть одну форточку летом - скандал. Ненароком пустила в квартиру немного дыма (у нас завод один недалеко вонючий) - скандал. Зачиталась, не разогрела еду к ее приходу - скандал. Недоварила - скандал. Переварила - скандал. Когда она приходила с работы домой, скандал был всегда. Уже все проверю - нет, найдет, до чего доебаться. Она нуждалась в такой разрядке... а мне просто хотелось подохнуть. Била она меня, правда, редко и просто чтоб унизить: наотмашь по лицу раз ударит, я рыдаю, она успокаивается от этого. Но ВСЕГДА била за такие пустяки, что только плюнуть: за что-то пролитое или рассыпанное, например.
Отец никогда не вступался за меня. Вступались тетка и бабушка. Собственно говоря, благодаря им я не улетела в полный стокгольмский неадекват: в гостях у той и у другой я была нормальный ребенком, которому можно гулять аж до 11 вечера, играть с другими детьми, есть фрукты в любом количестве. Было с чем сравнивать и о какой жизни мечтать.
Когда я закончила школу, среди всех недостатков моей матери все же победили амбиции, и меня отправили учиться большой город, который был аж в сутках езды от нашего Мухосранска. И это было спасением. Простуды прошли сразу же, утомляемости и агорафобии как не бывало, но на осознание ненормальности и несправедливости того, что происходило со мной до 18 лет, и на обретение относительной внутренней автономии ушло 8 лет. Это были 8 лет спасительной лжи и постоянных скандалов. Каждый миллиметр личного пространства давался с боем. Еще год назад я боялась говорить матери, что иду куда-то на ночь. Мать ничего не осознала. Когда я приезжаю к ним, она пытается делать все ровно то же самое, и если я спускаю это на тормозах, борзеет - и снова начинаются все эти "почему ты часто ссышь" и выдирания куска изо рта. Помогает только жесткий скандал. Мать привязана ко мне нездоровой привязанностью, которая с годами не проходит. Ей надо все обо мне знать, она любит надолго приседать на уши, хочет выбирать мне одежду, пытается планировать мое будущее, пытается периодически от чего-то полечить, дает миллионы белибердовых указаний... Спокойно посрать в их доме все так же нереально. Я езжу к ним все реже и реже, все реже и реже говорю по телефону и стараюсь укорачивать эти разговоры. Мечта - прекратить с ними общение. Совсем.
Моя травма до конца не излечена, не проработана. Психотерапевтам я не доверяю и копаюсь в себе сама. И все хочется вернуться в прошлое, переиграть его, пережить заново, чтобы у меня было НОРМАЛЬНОЕ ДЕТСТВО, пусть со стандартными "тыжедевочка" и изнурительной домашней работой, но и с возможностью пожрать что хочу и играть с другими девчонками. Ничего, авось само отвалится потихоньку.
Я понимаю, почему моя мать так себя вела и ведет. Ее жизнь - без преувеличений - трагедия умной сильной личности, погрязшей в репродуктивном болоте совковой провинции и не сумевшей впоследствии отодрать остатки своей идентичности от идентичности ребенка. Она хотела написать книгу, но уже никогда ее не напишет. Ее отправляли в партийную школу, но именно тогда она ходила беременная, и папаша встал в позу и не пустил ее (ну Москва же темный лес, там женщины не рожают, че...). Она получила отличное для совка образование - и проторчала всю жизнь в деревне замужем за каким-то мужичонкой, который даже обеспечить по-человечески ее и одного ребенка не мог. Я понимаю, что когда-то она была другой, что в результате жизни с папашей, нищеты в 90-е, родов (йистеееественных!), кормления (а я кусалась!), необходимости неотлучно находиться при орущей поганке и мыть обосранную жопу ее психика оказалась необратимо травмирована. Но результат есть результат: чувство личных границ, своих и моих - ноль. Общаться с ней невозможно.
НИКОГДА Я ЕЙ ТОГО, ЧТО ОНА СДЕЛАЛА СО МНОЙ, НЕ ПРОЩУ.
НИКОГДА У МЕНЯ НЕ БУДЕТ ДЕТЕЙ.
И сейчас меня просто трясет, когда я вижу где-нибудь на улице или в автобусе, как родители "строят" дочь, придираясь ко всему, к чему только можно, или когда слышу очередное откровение про мамино молочко до самоотлучения, "мы покушали", "мы пойдем в музыкальную школу" и "мы первое место заняли".
Женщины, живите СВОЕЙ жизнью. Пусть плохонькой, но своей.
(С)
